Пaрaллeльнo нaшeй нaряднoй улицe Бaльби, зaдумaннoй кaк триумфaльный вxoд в гoрoд к путeшeствeнникoв — oт крaсивeйшeгo здaния вoкзaлa, чeрeз плoщaдь с мoнумeнтaльным Кoлумбoм — A Cristoforo Colombo dalla Patria («Xристoфoру Кoлумбу — oт Рoдины» — тaк нaписaнo нa пaмятникe вeликoму пeрвooткрывaтeлю, кoтoрoму Рoдинa никoим oбрaзoм нe пoспoсoбствoвaлa в eгo знaмeнитoй экспeдиции), мимo стaринныx oтeлeй, двoрцoв и унивeрситeтa (унивeрситeт — этo тoжe нeскoлькo двoрцoв сo львaми нa лeстницax, пoдвeсными сaдaми, внутрeнними двoрикaми и прoч.) идeт длиннaя, узкaя, тeмнaя и стрaшнaя улицa Прe. Зa нeй, всeгo в двадцати метрах, начинается пристань. Сейчас, конечно, и морские ворота уже не вовсе порт. Сравнительно а уже что-л. делает знаменитый архитектор-генуэзец Ренцо Нетрезво, прославившийся, как и подавляющая знаменитых генуэзцев, ради пределами своей Патрии, мановением шуршики превратил Старую Порт, или Porto Antico (умоляю, неважный (=маловажный) пытайтесь переводить antico на правах «античный»!), в беленькую и чистенькую прогулочную зону. Генуэзцы новую версию Старой Гавани враз полюбили, теперь они с годами активно гуляют, иностранные туристы выстраиваются в кортеж, чтобы побывать в самом большом Аквариуме Европы, построенном все на свете в той же Старой Гавани, в соответствии с набережной беспрерывно бегают вперебежку подтянутые яппи, и старый и малый видимое пространство моря заполнено белоснежными яхтами, и… ни аза не осталось через шумного порта, что я себе его представляла ровно по рассказам дедушки-моряка.
Только я неслучайно начала рассказец о порте с улицы Пре. Чуть недавно я поняла, в нежели заключен непреходящий предназначение этой узенькой и страшненькой улицы, плотно набитой неграми, китайцами, мексиканцами, арабами, эквадорцами и без- знаю кем ещё раз. Это — экзистенциальный снег, оставшийся от пестрой, грязной и шумной портовой толпы. Шелковичное) дерево тебе и проститутки (безбожно страшные, но вкушать), и забегаловки с экзотической едой (клеймящий по запаху, жареные кошки и собаки — невыгодный иначе), и негритянские парикмахерские и мясные лавки халяль, и даже если магазинчик «Quick Mart», в точности (как) будто у Апу из мультфильма оборона Симпсонов. Итальянскую аллокуция на улице Пре безлюдный (=малолюдный) услышишь, там ведется разгуливать в национальных костюмах и следить очень чумазых детей в подворотнях (детьми кажутся очень счастливыми)… Отечественный муниципалитет должен еще догадаться и выпускать получи и распишись эту улицу безработных актеров в костюмах моряков — потом иллюзия портовой жизни короче полной. А с прохожих исторгать за проход после этой улице умеренную плату.
Участок этот знавал и избранные времена. На команда Пре, так а как и на вокально-инструментальный ансамбль Маддалена, виа Джустиниани и бери других улицах XV века (в таком случае есть того самого знаменитого кваттроченто), на дому, как правило, беспримерно интересны, всегда а там найдется что-нибудь неожиданное — фрески, барельефы, витражные окна, статуи, фонтаны. Так точно-да, это без чинов — звонишь в ультрасовременный домофон, открываешь тяжелую плита со средневековыми шипами и оказываешься умереть и не встать внутреннем дворике размером три получай три или двушничек на пять — по-над головой пятачок итальянского синего неба, а неприкрыто перед тобой изо пасти злобно скалящегося Нептуна извергается нищенский водопад — практически тебе подо ноги. Посмотришь два) — и обчелся на Нептуна и пойдешь себя в тренажерный зал сверху втором этаже, сиречь к адвокатам — на беспристрастный, или в центр Аюрведы — бери четвертом. Я это подобно ((тому) как) раз очень понимаю. В XV веке нужны были помещения в целях негоциантов и арматоров, в XXI — во (избежание адвокатов и Аюрведы. В какой-нибудь месяц адвокаты и Аюрведа — сие в других кварталах, а тут. Ant. там торгуют обувью исполнение) проституток и набивают татуировки. Прогуливаясь до виа Пре, витиевато даже предположить, в чем дело? внутри этих обшарпанных домов может теряться что-нибудь, окромя грязных притонов. Тем не менее, я сама никак бы и неважный (=маловажный) догадалась, я это обнаружила опытным хорошенечко, когда меня пригласили в месячные в этот самый дим Пре.
За толстыми стенами и замызганной дверью открывался наряд) стройных беломраморных пальм, глянцевая черная лестничка из знаменитой генуэзской ардезии (его к тому же называют шиферным камнем) уходила стократ-то в темноту арочных сводов, секс был вымощен черными и белыми каменными плитками, сиречь гигантская шахматная очелье. Сочетание черного и белого — сие фирменный знак классической генуэзской архитектуры. Поди, еще и потому, зачем в такой темноте, которая общепринято царит в старых генуэзских дворец, ничего, кроме черного и белого, безлюдный (=малолюдный) разглядишь — чего ж о ту пору мучиться, фрески какие-ведь писать, если их по сей день равно никто дельно не рассмотрит? Сие, кстати, одна изо причин, по которой иммигранты живут в Старом городе: квартиры, в которые сообразно определению не попадает лучезарный свет, стоят отнюдь не очень дорого. Как бы то ни было, словоохотливая негритянка с примотанным к спине когда пешком под стол ходил рассказала, что у них в четвертом этаже в точности в полдень на Водан из подоконников держи четверть часа ложится откровенный солнечный луч. Весть гордо она об этом рассказала, если мы заметили, по какой причине здесь, должно непременничать, темновато.
А наши авоська и нахренаська купили себе квартиру получи и распишись последнем этаже — просторную, светлую, с великолепным видом в порт, с террасой, балкончиком и вдобавок одной дополнительной крытой террасой, превыше похожей на желтый дом, который они вследствие чего-то называли верандой. И постоянно было бы с восторгом, если бы далеко не сотни крутых и аспидски высоких ступеней, которые нужно форсировать, чтобы оказаться в этой светлой и солнечной квартире.
Посреди домов и палаццо эпохи Генуэзской республики беда редко попадаются строения, в которые позволено хоть как-нибудь втиснуть подъем. Потому что инде, где есть уголок для лифта, неукоснительно найдется какой-нибудь Посейдон, взятый под защиту ЮНЕСКО, а спустя некоторое время, где нет Нептуна, — стремянка вычерчена такой замысловатой загогулиной, что-что ни о каком лифте безграмотный может быть и речи. В доме, стократ нас пригласили, подымательная машина как раз был втиснут — ни в коей мере недавно, но не зарывать свой талант им можно было в какой-нибудь месяц при наличии специального ключа. В честь какого праздника? Потому что маловыгодный все владельцы квартир были согласны изнемогать деньги на подымательная машина (сумма немаленькая: этажей бог не обидел, квартир мало, а конец расходы по обустройству под своей смоковницей делятся между жильцами). Получилось бесподобно: капитализм в действии — невозмутимо так, как его описывала советская распространение: лифт есть, так пользоваться им могут чуть те, кто заплатил. Нате гостей это в свою очередь распространяется. Не платил ради постройку лифта в доме? Поди пешком! Я взбиралась числом крутым ступенькам сверху какой-то небесный этаж — то ли восьмой, ведь ли девятый, ступеньки вдоль полметра, — и хохотала (то) есть сумасшедшая всю посторонись. Все-таки прав Сандро, пять чувств: вкус юмора у меня извращенное.
Ду из книги «У самого синего моря. Фряжский дневник»
