“Гoрoд будущeгo” в Итaлии прoeктирoвaли тoлькo нa бумaгe. Нo извeстнa oднa пoпыткa oсущeствить зaдумaннoe…
Сeйчaс этo слoвoсoчeтaниe идeйнo рaзбoлтaлoсь. Врeмя oт врeмeни пoявляются списки лучшиx гoрoдoв мирa, и пeрвaя дeсяткa oбъявляeтся идeaльнoй. И кaждый рaз прeтeнзии: “Дa в этoм Цюриxe oт скуки пoмрeшь”, “Ну, Торонто — Нью-Йорк во (избежание бедных”. И т. п.
А спорить безвыгодный надо. Идеальный место есть. Всего Вотан на свете. Зафиксированный, зафиксированный — терминологическая истина. Сие Пиенца. Pienza. Находится в Тоскане, в 50 километрах к югу ото Сиены, в 12 километрах к западу через Монтепульчано.
Сиену мыслить не надо: по части крайней мере, место — по моей, мало-: неграмотный подтвержденной Гиннессом, оценке — прекраснейшая в мире, малограмотный говоря об остальных достоинствах города.
Который не был в Монтепульчано, шарахнуть надо, хотя рискованно. Все 13 тысяч населения заняты продажей окрестных вин — Rosso di Montepulciano и Vino Nobile di Montepulciano. Нормальное досуг в этом городке, насаженном для вершину горы, — с утра впредь до обеда бродить точно по дегустациям, после обеда спать и снова бродить за дегустациям, не охваченным прежде обеда. Питейно-торговых точек тренированному туристу баста дня на три.
В Пиенце как и торгуют тем но дивным вином и поят им вдоль-поперек. Плюс здесь сызнова своя духовная жизнерадостность — овечий сыр. Pecorino с Пиенцы — может фигурировать, самый знаменитый в Италии. Отборный — в пепле, похожий сверху грязный булыжник в углу двора. В местных кабачках пекорино подают затейливо: с медом, каштанами, мармеладом; запекают, жарят держи манер сулугуни. Берусь отреком на закуску подина чуть (совсем еле-е) охлажденное красное — пекорино с медом и pignoli, орешками пиний, теми но кедровыми.
В общем, значительно, как мы приближаемся к идеалу.
В 1405 году в этой деревеньке (в этом месте и сейчас 2300 жителей), которая раз такие пироги называлась Корсиньяно, родился Энеа Сильвио Пикколомини, Вотан из образованнейших людей раннего Возрождения. В 1458 году симпатия стал Папой Пием II, а еще в следующем году поручил архитектору Бернардо Росселино обернуть родную деревню в безупречный город.
Надо сказать снова: это было четкое положение. Термин. Идеальный столица призван был выхаживать нравы и чувства, подтягивать души и умы. В трактатах праздник эпохи рекомендовалось, примерно сказать, устраивать площади и перекрестки таково, чтобы молодые были лещадь постоянным наблюдением старших. Одни резвятся в открытом пространстве, отдельные люди чинно беседуют в колоннаде. Переписи показывают, фигли половина мужского населения итальянских городов XV века — человек до 40 планирование, подавляющее большинство изо них холостые. Альберти трогательно пишет: “Играющую и состязающуюся молодые присутствие отцов отвратит с всякого беспутства и шалостей”. А, щаз. Футбола, положим, еще не было, однако перечтем Шекспира: с ась? сцепились Монтекки и Капулетти?
Безукоризненный город изображали и проектировали многие: Леон Баттиста Альберти, Филарете, Лучано Лаурана, гениальный. Ant. маленький Пьеро делла Франческа. Только все это осталось нате бумаге. В камне напряжение сделана была единственно одна — Пиенца.
Идеже приезжаешь сюда, что бы ни готовился заблаговременно, цепенеешь от миниатюрности идеала. Выходящие нате главную площадь кафедральный святилище и три палаццо — обычного ренессансного размера. А сама площадь — курдонер. Едва не дворик. И снег на понимаешь — да скажем оно и есть: сие же итальянский палисад камней эпохи Возрождения. Угоду кому) себя, для эстетическо-интеллектуальной утехи. Позже, вне — черт знает точно с безобразиями и жестокостями, а у нас на) этом месте, внутри, идеал. Вышло? Ни духу, конечно, и не могло. Так был замах — и остался бери века в камне, золотистом песчанике Пиенцы.
