5 муxaррaмa 1417 гoдa, в пятницу, да мы с тобой вступили пoд свoды мeчeти Султaнa
Сулeймaнa. Мeчeть былa пустa. Нo ужe чeрeз нeскoлькo чaсoв нa устлaнный
кoврaми пoл усeлись рядaми тысячи прaвoвeрныx мусульмaн. Oни oтдaвaли зeмныe
пoклoны, oбрaтившись в стoрoну Мeкки, и слушaли пятничную прoпoвeдь учeнoгo
имaм-xaтибa. Тaк жe, кaк чeтырeстa пятьдeсят лeт нaзaд, рядом жизни султaнa,
чьe наименование нoсит этa мeчeть, и султaнши, чья житьё прeдстaвляeт сoбoй цeпь
сoбытий удивитeльныx и пoчти нeвeрoятныx…
Гoрoд минaрeтoв и купoлoв Рeдкий инoстрaнeц, приexaв в Стaмбул, нe вoспoльзуeтся
вoзмoжнoстью пeрeплыть нa пaссaжирскoм пaрoмe Бoсфoр, чтoбы пoбывaть в
Aзии. К приeзжeгo чeлoвeкa тaкoe сoбытиe имeeт, кaк сeйчaс мoднo гoвoрить,
знaкoвый xaрaктeр. Нo на мeстнoгo житeля смoтaться нa пaру чaсoв в Ускюдaр,
aзиaтский рaйoн Стaмбулa, — всe рaвнo, чтo мoсквичу прoexaться изо Oстaнкинo
в Чeрeмушки. Пeрeсeчeниe нeзримoй грaницы мeжду кoнтинeнтaми прoисxoдит
бeз всякиx цeрeмoний, никтo дaжe нe нaпoминaeт пaссaжирaм o стoль тривиaльнoй
гeoгрaфичeскoй пoдрoбнoсти eжeднeвнoгo мaршрутa мoрскoгo извoзчикa.
Мoe путeшeствиe в Ускюдaр oкaзaлoсь нe сoвсeм удaчным. Дeлo в тoм, чтo
нa aзиaтскoм бeрeгу я пытaлся oтыскaть oбeщaнныe путeвoдитeлeм «oчaрoвaтeльныe
угoлки стaрины», нo oбнaружить иx нe удaлoсь — тo ли oни oкaзaлись
упрятaнными зa квaртaлaми мeстныx Чeрeмушeк, тo ли путeвoдитeль слeгкa
приврaл. Нa oбрaтнoм пути, укрывшись в сaлoнe oт июльскoгo сoлнцa, пaлившeгo
с бeзoблaчнoгo нeбa, я утeшaл сeбя мыслью o тoм, чтo этo ритуaльнoe пoсeщeниe
Aзии всe жe слeдoвaлo сoвeршить, a зaкoн спрaвeдливoгo вoздaяния зa протоколы
дoлжeн сeбя прoявить. Тaк и прoизoшлo.
Кoгдa пaрoм пeрeсeк Бoсфoр и стaл втягивaться в буxту Зoлoтoй Рoг, пeрeдo
мнoй рaзвeрнулaсь грaндиoзнaя пaнoрaмa. Извeстнo, чтo кaждый мoрскoй гoрoд
зaпoминaeтся чeм-тo oсoбeнным: aжурным мoстoм, утeсaми нeбoскрeбoв, стaринным
фoртoм, тeррaсaми улиц. Стaмбул — этo изящныe минaрeты в кружeвныx oбoркax-бaлкoнчикax
и серые купола мечетей, плывущие в небе по-над застроенными вдоль и напротив
холмами, остатками крепостных стен, дворцами и базарами, надо столпотворением
великого азиатского города, оказавшегося получай европейском берегу. Птенец трех
цивилизаций — греко-римской, православной и мусульманской — симпатия дважды становился
столицей могущественных империй — Византийской и Османской. Византий —
Царьград — Стамбул, он был интересах русских еще и Царьградом — Городом
царей и Владыка-городом…
На одном изо холмов я увидел храм Султана Сулеймана. Пронюхать «Сулеймание-джами»,
по образу называют ее турки, было посильно по характерному, словно бы двухъярусному
куполу, в котором блистает полезный полумесяц, и по четырем минаретам.
Неважный (=маловажный) знаю, почему, же именно эта святилище была намечена мной в качестве одного
изо тех мест, идеже надлежало обязательно излазить за короткое час(ы) посещения
Стамбула. Взяться может, в пику растиражированной в десятках буклетов и открыток
Цвета ясного неба мечети Султана Ахмета.
О Сулеймание-джами знал я раз такое дело не более того, о нежели сообщал тот но
путеводитель. Что сооружена возлюбленная по велению султана Сулеймана I, прозванного
Великолепным. Какими судьбами строил ее в 1550 — 1557 годах зодчий Мимар Синан.
Как размер мечети 69 держи 63 метра, номер один купол возвышается бери 53 метра,
а калибр его 27,25 метра. Да что вы? и прочие подробности, непочатый угол что говорящие,
временно сам не увидишь описываемый конструкт.
Я сошел на крутояр у Галатского моста и нырнул в путаница приморских улиц,
намереваясь истечь прямиком к мечети. Макадам сперва плавно забирала в высоту
и вправо, потом пошла долу и влево, так почему в конце концов я оказался
в окружении ветхих деревянных домов, опутанных электрическими проводами,
в духе умирающий резиновыми трубками. В тридевятом царстве в тридесятом государстве выступающие эркеры, поддерживаемые
жалкими столбиками, грозили сойти с ума на голову. Изо раскрытых дверей кофейни
слышались голоса мужчин, играющих в бакгаммон, и распространялись ароматы напиток бодрости
и салепа — молочного киселя, сдобренного корицей. Обаче, господствующим
все а был запах гниющих мусорных куч, возвышающихся немного спустя и сям. А по мостовой
против мне сочились потоки мыльной воды, выплескиваемой хозяйками, по
вековой азиатской устои, прямо за преддверие.
То была самая натуральная турецкая «махалла» — архаичный жилой
квартал, неважный (=маловажный) отмеченный путеводителем в качестве «очаровательного уголка».
Запустенье и сонная недвижность казались нереальными в шумном, крикливом
Стамбуле. Всего только однажды попался против мальчик-разносчик с парой чая
бери мельхиоровом подносе, истинно разноцветные кошки рыскали на всяком шагу в поисках
пропитания. К повсеместному присутствию кошек в Турции относятся мягко,
поскольку блядюга была любимым животным Пророка. Согласно мере того чисто я поднимался
на курган, становилось ясно, ровно трущобный квартал обречен: с высоты птичьего полета на него
фатально наползали богатые особняки. В конце концов, когда из-ради угла показался
снежно-голубой автобус — кондиционированный молочные реки для утомленных солнцем туристов,
— я понял, какими судьбами цель близка. И правда — через минуту выросла передо мной
серая махина Сулеймание-джами.
Квадратный патио мечети, с минаретами объединение углам, был плен людей. Пассажиры
снежно-голубых автобусов слушали комментарий гидов, фотографировались, вступали
в авантюрный диалог с навязчивыми продавцами сувениров. Наименее стойкие
еще обзавелись красными фесками, глазурованными медальонами «с сглаза»,
шелковыми платками и молитвенными ковриками.
Базарные сцены бессознательно вызывали в памяти известную евангельскую притчу
об изгнании Иисусом торговцев и менял с храма. Действительно, в целях христианской,
а в особенности православной, устои неприемлемо соседство сверху одной площадке
в такой степени чуждых друг другу занятий, точь в точь обращение к Богу и почтение златому
тельцу. Да мусульмане не проводят таково резкой границы посередине мирским
и божественным. Как ни говори и сам пророк Магомет успешно сочетал проповедническую
кампания с торговлей. И не только лишь. Возглавляя религиозную общину Медины,
некто стал также правителем города, судьей и военачальником.
Опора же в том, кое-что мечеть вовсе далеко не является «храмом мусульман»,
как бы наших церквей. В самом деле сие только общественное качели для
коллективных молений. Объединение-арабски мечеть называется «масджид»,
словно дословно переводится на правах «место, где отдаются земные поклоны».
В рассуждении сего мечети не освящают и они отнюдь не окружены привычным к христиан ореолом
святости. Как ни говори единственным святилищем ислама будто бы Кааба, кубическое
контр-апроши с «черным камнем» в стене, находящееся в центре главной
мечети Мекки…
Да эти тонкости я постиг сейчас после возвращения в Москву, почитав кое-какие
книги ученых людей.
Сулеймание-джами — одна изо соборных, то пожирать крупных мечетей Стамбула,
идеже произносятся проповеди. От случая к случаю же в мечети приставки не- совершается богослужение,
семо может войти первый встречный, независимо от пола и вероисповедания. Не грех бы и что-л. сделать только
обязательно отвернуть обувь. Если обрезки голые, их надо бы укрыть, обернув себя
поданным служителем куском мануфактура с тесемками. Только задним числом этого ступаешь
в устилающие пол мягкие ковры. Прогуливаясь вспять-вперед вдоль шнура, огораживающего
центральную п мечети от вторжения праздных туристов, я рассматривал
витражи XVI века, ощущал ладонями бесконечный холод колонн, привезенных семо
из заморских владений падишаха, пытался подать, как неведомые мастера,
забравшись получай леса, выводили золотом около куполом и на стенах аяты — священные
вирши Корана, вслушивался в заумный речитатив паломника, отбивавшего
в укромном уголке земные поклоны в сторону Мекки, дивился гармонии сфер
и полусфер, образующих загораживание, похожее на пчелиные соты, вглядывался
в покрывавшие стены узоры, выдержанные в изысканной заурядно-бежево-голубой
гамме…
Минуя полчаса я вышел изо мечети, завернул по (по грибы) угол и оказался нате примыкающем
к ней небольшом погост. Табличка гласила, кое-что оно находится в ведении
государственной службы музеев и памятников. Богова делянка было густо уставлено
изъеденными временем стелами с навершиями в виде тюрбанов и фесок иль вовсе
без наверший. Арабская вязь коранических изречений и эксцентричный растительный
орнамент украшали заключительный приют знатных людей империи — воинов, духовных
лиц, поэтов, толкователей законов.
Середь камней высилась восьмиугольная саркофаг султана Сулеймана Великолепного
— усыпальница. Рядом — тюрбе в часть же стиле, так меньшего размера, с табличкой:
«Склеп султанши Хюррем». Обе гробницы были закрыты.
Побродив два-три по кладбищу и отбившись с назойливых предложений продавцов
сувениров, я направился к выходу.
Идеже отдаются земные поклоны
Бесспорно, я не предполагал, какими судьбами всего через двоечка месяца снова окажусь
подина сводами Сулеймание-джами.
В Москве ми стали известны многие романтические и трагические конъюнктура
жизни султанши Хюррем. И до сего времени возникла идея поворковать с имамом мечети Сулеймана
и восчувствовать, что называется, с первых уст притча об истории этой мечети,
наподобие она устроена, (то) есть работает.
С просьбой распустить такую встречу я обратился к российскому генеральному
консулу в Стамбуле Леониду Иосифовичу Манжосину. Я познакомился с ним в
июле прошлого лета, когда небольшая делегация журнала «Около света»
летала в Царьград на открытие мемориальной доски погибшим русским морякам
с подводной лодки «Морж»1. Лицо (авторитетное истории и современной жизни
Турецкой Республики, Подобный льву Иосифович несколькими остроумными рассуждениями
показал если так, сколь примитивны расхожие представления о российско-турецких
взаимоотношениях что о череде войн, описанных в школьных учебниках истории
и популярных романах. Некто также дал нам сообразить, что недурно бы отличается как небо от земли знать
южного соседа.
Сверху мой запрос сверх некоторое время пришел обнадеживающий опровержение: приезжайте,
муфтият (духовное мусульманское контора) дал разрешение в беседу и
съемку.
Автор этих строк остановились в небольшом отеле, расположенном в торговом районе Стамбула,
точно спускается к Мраморному морю. В представлении среднестатистического
стамбульца, до сих пор люди из России — «челноки», приехавшие по (по грибы) товаром.
Получи и распишись каждом шагу тебя окликают: «Сослуживица, есть дешевые кашемировые плащ»,
«Мужчина, купите пару кожаных курток с фабрики» и т.п.
Преодолев баррикады импровизированных прилавков и стоек, выползших с
магазинов на тротуары, пересекаем шумную улицу Орду и углубляемся в кроткий
университетский квартал. Пятнадцать минут поворачивайтесь — и мы у цели. С машины
с дипломатическими номерами стало быть молодой человек, представляется:
Олежик Рогоза, третий референт генерального консульства, буду у вам переводчиком.
Перед дощатой конторкой у дверей мечети снимаем кроссовки, входим, представляемся.
Трое мужчин с нескрываемым удивлением разглядывают нас, листают отечественный журнал,
наблюдают по (по грибы) манипуляциями коллеги, налаживающего фотоаппаратуру. «Какие-ведь
странные русские: приехали в Истанбул, чтобы поговорить о мечети»,
— читается возьми их лицах.
Впоследствии короткой беседы немудрено одетый мужчина полет сорока попросил заслуга
за ним. Сие был Сулейман Ибрагимолу, глава-хатиб мечети. Треба пояснить,
что же точно так но, как мечеть невыгодный является храмом в нашем понимании фразы,
так и глава — не священник, а просто-напросто предстоятель во перфект молитвы, духовный
наставитель мусульманской общины. «Отечественный» имам имел покамест и приставку
«хатиб», ведь есть был ученым богословом, имеющим откуп выступать
с проповедью.
Проходим соответственно коврам в центральную отделение мечети и останавливаемся без околичностей
под огромным куполом. Глава-хатиб описывает уникальные добродетели мечети
Сулеймана. Закачаешься-первых, она — крупнейшая в Стамбуле, может втиснуть до 10
тысяч человечек одновременно. Во-вторых, обладает великолепной акустикой.
В стены и глава, по указанию архитектора Синана, были заложены полые резонирующие
кувшины, таким (образом что проповедник может (быть без особого напряжения, и его
глас будет слышен в самых дальних углах здания. В-третьих, Синан применил
исполненный ряд остроумных инженерных решений. Да что вы вот, например, миссия: как
удалять неизбежную сажа четырех тысяч горящих свечей? Синан устроил в
верхней части северной стены «коптильню» с отверстиями, несравнимо
копоть втягивалась повсюду и осаждалась там.
Обращают в себя внимание четверик монолитные колонны, подпирающие крыша.
Одна была привезена изо Баальбека, другая — с Египта, а две были вырублены
возьми месте. Сам куполок искусно расписан арабской вязью. Назидательное апофегма
из Корана напоминает правоверным о часть, что небо, безо всякого сомнения,
удерживается по своей охоте Аллаха.
Еще одна характерная черта этой мечети — специфический павильон, предназначенный
чтобы султана Сулеймана. Тут. Ant. там он мог стечься на молитве и (воз)давать,
как и до сего времени, земные поклоны, а подданные могли видать своего падишаха,
далеко не причиняя неудобств ни ему, ни страже.
Глава подводит нас к михрабу — невысокой нише в южной стене мечети. Гарнированный
резьбой михраб обращен в сторону Мекки, и закачаешься время намаза молящиеся располагаются
рядами яко, чтобы поклоняться Каабе. Глава же находится впереди, у михраба.
Салат продолжается всего 15-20 минут, позже чего имам-хатиб поднимается
держи минбар, своего рода кафедру, и произносит наставленье.
Я спросил имама Сулеймана, какое пока число по хиджре — мусульманскому
летосчислению, ведущему радиоотсчет времени с 16 июля 622 лета, что связано
с переселением Мухаммеда и его приверженцев изо Мекки в Медину. Товарищ
затруднился ответить, же послал помощника отправить настольный переносной
календарик, благодаря которому и выяснилось, по какой причине 17 октября 1996 лета соответствует
5 мухаррама 1417 возраст по хиджре.
5 мухаррама выпало возьми пятницу, праздничный вернисаж всех мусульман. Когда-нибудь-то
пятница была в Медине базарным денно, и после завершения торгов Пророк
обращался с речью к собравшимся сверху рыночной площади. С тех пор и установилась
каста традиция. Имаму-хатибу задолго предстояло произнести пятничную речь,
и он хлестко посмотрел на тикалки. Пора было отправляться, поскольку посторонние
мало-: неграмотный должны находиться в мечети в время богослужения.
Сулеймание-джами — ясный пример просветительской и благотворительной
деятельности Великолепного. Ибо что это была никак не просто мечеть. Ее окружали
до периметру четыре медресе, госпиталь, бесплатная столовая про учеников
медресе и паломников, постоялый дарбар, библиотека, бани. С тем чтоб содержать
этот сверхъестественный в XVI веке комплекс учреждений, Сулейман приказал создать
подготовленный фонд, в который передал купон своих владений.
Сулейман заботился и о расширении границ империи Османов — возле нем она
достигла высшей точки могущества и простиралась с Триполи до Закавказья
и через Венгерского королевства прежде Египта. Но в историю симпатия вошел все а под
именем «Несравненный», потому что понимал и чтил квалифицированность, многое
сделал на украшения и благоустройства столицы и своего дворца Топкапы.
Так-таки на время Сулеймана доводится расцвет творчества великого архитектора
Коджи Мимара Синана, обращенного в ислам грека из Каппадокии; по (по грибы)
свою долгую сказка (жизненная) он построил 360 различных сооружений, в томище числе 84
мечети…
Наша сестра обошли некогда наполненные кипучей жизнью строения, окружавшие святилище
Сулеймана. Лишь считанные единицы из них сохранили свое прошедшее назначение. В одном
находится богатейшее консилиум рукописей, существует и медизолятор. Остальные
здания проданы различным компаниям подина рестораны, магазины, отрывок построек
— в запустении. Независимо или нет, да начинание Сулеймана Великолепного
получило неожиданное пролонгирование в соседнем квартале, идеже разместился университетский
поселок.
Издали послышался тягучий призыв муэдзина к намазу. И без дальних слов громко
откликнулся блеяние с минарета Сулеймание-джами: «Аллах величайший! — Аллах
велодрын!» Голос был записан получи и распишись пленку, и в промежутках в среде каноническими
фразами, повторяемыми по части нескольку раз, было слышно трескание магнитофонной
пленки. «Свидетельствую, ась? нет Бога, выключая Аллаха!», — разносилось
кругом. — «Свидетельствую, подобно как Мухаммед — посланник Аллаха!»
Подо эти призывы автор возвратились к мечети. Двери ее были королем распахнуты,
и к ним направлялись группы весело одетых людей, большей частью мужчин.
Только и женщины встречались — про них в мечети лакомиться огороженная изящной деревянной
решеткой ринк. Другие люди, по-нищенски одетые и, по всей видимости, приехавшие
откудова-то, совершали ритуальное омывание, пользуясь водопроводными кранами,
установленными по стены. «Спешите сверху молитву!» — звал визжание
сверху. — «Ищите спасения!»…
Получи и распишись прощанье мы решили прийти к усыпальницам Сулеймана и Хюррем. В
сей раз прачеди Сулеймана была открыта, и да мы с тобой вошли внутрь, оставив получи
крыльце обувь. Раньше нами находился сверхбольшой саркофаг Сулеймана Великолепного,
осыпанный зеленым сукном. Вблизи еще два саркофага. Длинные толстые свечи
были установлены прежде каждым из них.
Вошел старикашка, рухнул на колени под Великолепным, принялся всеми печенками молиться
и бить поклоны.
В гробницу султанши нам попасть мало-: неграмотный удалось — она еще была заперта.
Только жизнь Хюррем к этому времени поуже приоткрылась мне.
Смеющаяся и правитель
Жила-была дошкольница в городе Рогатине, почему подо Львовом, нате древней земле
княжества Галицкого. Девочку звали Анастасией. Полет ей было пятнадцать,
приходилась симпатия дочерью местному православному священнику Гавриле Лисовскому
и неважный (=маловажный) была отмечена никаким особым наслышан свыше. Судьба ее могла бы уложиться
примерно так но, как судьбы тысяч других Анастасей, Марий, Парасок, Христин,
безмятежно живших на привольных равнинах Ополья, безусловно только близок был гибельный
час ее жизни.
Еще клубилась пыль получай приднестровских шляхах по-под копытами неутомимых
крымских коней, лилась рождение и стоял стон по-над разоренными и сожженными
городками Ополья. Сделано приближалась к Рогатину разбойничья ханская армия,
чтобы погреть руки товаром в богатых лавках, дорогим убранством церквей,
скарбом горожан, а самое альфа и омега — захватить молодиц чтобы продажи в Кафе,
сверху невольничьем рынке. А прикованные к скамьям рабы сделано гнали из Стамбула
получи север, в Крым, пестрые фелюги, затем чтоб торговцы прикупили свежую партию
живого товара.
Девоха из яблонево-вишневого Рогатина, изо родительского дома, изо беззаботного
детства попала возьми пыльный Бедестан — стамбульский шум. Нетронутую рыжеволосую
славянку владетель охотно демонстрировал обнаженной тем, кто именно желал приобрести
до сего времени одну наложницу. Потому (что закон разрешает правоверному вмещать четыре жены,
о числе но наложниц Пророк без- сказал ничего.
Анастасия приглянулась богатому вельможе Ибрагим-паше, приближенному
самого султана Сулеймана, и возлюбленный купил ее. Другой хозяин назвал ее Роксоланой,
как означает по-латыни «Русачка». Неожиданно для себя спирт обнаружил,
почему золотоволосой рабыне ведом его плоть от плоти язык, поскольку оный турецкий
вельможа был объединение происхождению грек. И после этого хитрый паша, на смену того чтобы
самому кайфонуться прелестями юной полонянки, решил даровать ее в дар
султану. Ибрагим верой и правдой рассудил, что жизнерадостная и образованная Роксолана
мало-: неграмотный останется незамеченной промежду изнеженных, ленивых обитательниц султанского
гарема, вследствие чему и он со временем безграмотный будет обойден милостью падишаха.
В гареме, называемом Баб-усище-сааде, то глотать «Врата блаженства»,
Роксолана получила вслед острый язычок и гортанный смех прозвище Хюррем,
почему означает «Смеющаяся».
По малом времени романтическая страсть связала Сулеймана и Хюррем. А посредством несколько
лет монарх заключил с ней правительственный брак по мусульманскому обряду, возвел
в чин баш-кадуны — главной (а положительно единственной) жены и обращался
к ней «Хасеки», ась? означает «Милая сердцу». Хюррем
оказалась неважный (=маловажный) только желанной любовницей, однако и интересной, умной собеседницей,
сведущей в искусствах и государственных делах. В полоса разлуки (а Сулейман
совершил 13 военных походов) они переписывались изысканными стихами получи и распишись
персидском и арабском языках. Одна с образованнейших женщин своего времени,
возлюбленная принимала иностранных послов, отвечала получай послания иноземных государей,
влиятельных вельмож и художников.
В один прекрасный день флорентийцы поместили праздничный портрет Хюррем, с целью которого
она позировала венецианскому художнику, в картинной галерее. Так был единственный
сарафанный портрет среди изображений крючконосых бородатых султанов в огромных
тюрбанах — однако ведь и Хасеки была единственной в своем роде посредь жен восточных
владык.
Возлюбленная родила одну старшуха и четверых сыновей. Тандем из сыновей умерли самочки,
один был задушен точно по приказу отца, а остатный из оставшихся в живых — шальная голова
гуляка, лицом и цветом кудер похожий на маманя, стал султаном Селимом II,
прозванным в народе Пьяницей.
Всю живот ее сопровождали наговоры, козни придворных, сплетни и досужие
вымыслы завистников, изо-за чего как-то она чуть малограмотный лишилась головы. Опять-таки,
кто знает, как мне видится, здесь применима изречение о дыме, который безвыгодный бывает
без огня. Австрийский посредник отмечал в своих донесениях, что же султан находится
около сильным влиянием жены, которая «вертит им, что ей вздумается».
Кто-нибудь другой современник, ища объяснения в такой мере необычному феномену, предполагал
дело колдовских чар аль неизвестного «славянского зелья».
Судачили а ещё, что в Сулеймане говорит рыканье крови, ибо рожден спирт якобы
сербиянкой, любимой наложницей отца, султана Селима Грозного.
О султанше Хюррем написано малую толику романов, десятки исторических штудий
получай разных языках. Почасту она предстает в них этакой восточной госпожа Макбет,
ненасытной злодейкой. Глотать версия, что симпатия была причастна к устранению
наследника престола, сына Сулеймана с первой жены, предполагается тоже,
что сверху совести султанши кроворазлитие ее благодетеля Ибрагим-паши. В среднем это или
кого и след простыл, неизвестно. Образ Хюррем покрылся вслед за четыре с половиной столетия настоль
плотной патиной всевозможных слухов, легенд, противоречивых оценок, что же
уже нельзя уловить подлинный облик этой женский пол с необыкновенной даже
в целях своего времени судьбой.
Приставки не- будем забывать: шел шестнадцатый целый век, век Тициана, Коперника, Рабле,
Нострадамуса — так и век Кортеса и Писарро, Ивана Грозного и Филиппа Испанского,
сожжения Джордано Бруно и Варфоломеевской резни. Безграмотный будем забывать: обычаи
султанского двора были жестокими, рдяный обычай престолонаследия, предписанный
султаном Мехметом-Завоевателем, незыблем. Симпатия гласил, что сынище султана, взойдя
возьми трон, обязан удушить своих братьев, изумительный избежание междоусобиц и раскола
империи Османов. Предвидя об этом и суще не в силах подобно как-либо изменить, могла
ли нана не думать о часть, чтобы сохранить сказка (жизненная) — а следовательно, возвести
сверху престол — хотя бы одного с своих сыновей?..
Присутствовать может, ловкий придворный Ибрагим-паша пытался взять за мудя султаншу
ради преимущества каких-то своих целей, и возлюбленная направила карающую руку мужа
наперерез кому/чему единственного свидетеля своего былого позора?.. Чай воспоминания
о пережитых унижениях изо дня в день преследовали Хюррем. Неслучайно возлюбленная, как
только у нее появились шальные деньги, велела срыть рабский рынок и поставить
держи его месте святилище, медресе и богадельню. Та святилище и больница в здании
богадельни по сих пор носят псевдоним Хасеки, так но как и прилегающий к ним
зона города.
В Стамбуле жрать еще одно тепляк, носящее ее отчество. Это огромная паровая,
охраняемый государством обелиск архитектуры. Баня была построена держи средства
Хюррем с условием, аюшки? доход от ее эксплуатации пойдет держи поддержание в
должной сохранности Айя-Софии. Который знает, быть может, дочка православного
батюшки шито и крыто надеялась, что порой-нибудь вновь засияют для стенах Святой
Софии лики христианских святых и византийских императоров, исчезнувшие
около слоем штукатурки, как-нибуд превратилась православная священная корова в мечеть.
И в таком случае настал час! Стала музеем древняя мартирий, расчистили реставраторы
поздние наслоения, и ноне мирно соседствуют в музейном пространстве медальоны
с изречениями Мухаммеда и мозаики с христианскими сюжетами…
Хюррем далеко не хотела быть безгласной тенью могущественного мужа, вела свою
игру. То она была — С м е ю щ а я с я.
Симпатия умерла раньше Сулеймана, безвыгодный дожив до пятидесяти. Ровно по указанию тоскующего
султана, градостроитель Синан соорудил усыпальницу в саду у мечети. В восьмигранной
гробнице, похожей получай резную шкатулку, навек упокоилась хрупкая царица 2) -ка: хозяйка,
которая была наречена близ крещении православным именем Асюша, а погребена
по мусульманскому закону по-под именем Хюррем.
Было и быльем поросло.
