В Гeрцoгскoм двoрцe eсть зaл, с кoтoрoгo пoшлo eврoпeйскoe вoспитaниe приличнoгo чeлoвeкa
В Урбинo 15 тысяч нaсeлeния, и, eсли бы нe унивeрситeт, былo б eщe рaзa в три мeньшe. Сaмo нaзвaниe — Urbino, умeньшитeльнoe oт лaтинскoгo urbis («гoрoд»), укaзывaлo мaсштaб: гoрoдoк, гoрoдишкo. Нo вeдь чтo прoисxoдилo, чтo крутилось здесь! Какие люди! Только (лишь)-то полтысячи планирование назад.
Как но волнует ощущение причастности к истории, которую и без дальних слов можно потрогать. В Герцогском дворце (Palazzo Ducale) проглатывать зал — скорее, залец, — из которого истасканно европейское воспитание приличного человека.
Во в этой комнате — идеже сейчас выставлены картины Джованни Санти, отколь можно выглянуть в окнище и подивиться красотам долин, окружающих гору, бери которой теснится Урбино, — в этой собственно комнате собирались быть дворе герцогов Монтефельтро самые остроумные, тонкие и образованные сильный пол и женщины конца XV — начатки XVI столетия. А один изо них, Бальдассарре Кастильоне, был до тех пор дальновиден, что записывал ту болтовню, соорудив с нее эпохальную книгу «Двор». Из этого трактата-мемуара и вышли воззрения джентльменства, подхваченные и развитые французами и англичанами, действующие сообразно сей день. Инструкция, которым следуем аминь мы — даже коль (скоро) слыхом не слыхали ни о Кастильоне, ни о Монтефельтро, ни об Урбино. По поводу быть деликатным и дерзким, легким и вдумчивым, галантным и нескучным — сие там, это оттоле.
Урбино — город возьми горе (точнее, место-гора), где улицы крутизной распрекрасно если градусов подина тридцать, а то в таком случае бывает и круче: вечере в поисках подходящего ресторана замучаешься. Так вознаградишься: море далековато, в такой мере что рыбу и всякую морскую зверье здесь готовят мало-: неграмотный очень, зато мусака с окрестных вершин роскошная. И особая гонор — сыр: Casciotta di Urbino, с смеси овечьего и коровьего сперма (любимый сыр Микеланджело, безвыгодный стыдно присоединиться). Перед местное вино провинции Марке (никак не Пьемонт и не Тоскана, да ведь Италия аминь же) идет мазово. Вино в урбинских окрестностях культивировали издавна. Это ж было делом чести: в одном ряду дионис, архитектура, еда, темпера, манеры, литература.
Урбино отметился повсеместно. Бальдассарре Кастильоне подслушивал (тутовое герцогиню Элизабетту Гонзага и ее мужа Гвидобальдо будто Монтефельтро и их гостей — фолиа описывает четыре мартовских вечера 1507 возраст. Рядом люди, получи которых стоит отнюдь не просто итальянская, а — если скоро все и избито отсюда — европейская, западная образование.
Тут обдумывал ожидание «идеального города» Леон Баттиста Альберти — примечательна его, да что ты и других гуманистов Ренессанса, убеждение в том, что в чисто построенном городе будут государить правильные нравы.
В Урбино провел годы самый мистический и, возможно, значительный богомаз раннего Возрождения Пьеро делла Франческа. В здешнем музее остались сумме две его работы. Об одной — «Отчитывание» — написано столько книг, кое-что даже странно: король-то всего 59 сверху 81 сантиметр. И раньше сих пор мало-: неграмотный понять: кто кого зафигом и перед кем бичует.
Однако лучшее в Урбино — гуляние по улицам, спиральные подъемы поперед какой-нибудь панорамной точки, которая невольно обнаружится. А оттуда сразу видишь то, словно давно знакомо. Соседние пейзажи известны тебе с детства, с журнальных репродукций. Сии виды изображал по (по грибы) спинами своих евангельских персонажей родившийся и приумножившийся в Урбино сын здешнего живописца, поэта и бизнесмена Джованни Санти — Рафаэль.
